«Проблемы использования компаративистской методологии в

изучении русского и европейского Средневековья»

За долгое время существования истории как науки, она определенно

смогла

обзавестись

большим

количеством

вспомогательных

дисциплин,

выполняющих

в

итоге

общие

задачи:

описание,

изучение,

анализ

человеческого прошлого, далекого и не очень. С начала ХХ столетия в этом

ряду дополняющих историю наук стало активно вырисовываться еще одно

направление

–

компаративистика.

Рано

или

поздно,

историческая

наука

оказывается

перед

необходимостью

сравнительного

анализа.

Хотя,

в

настоящее время существует немало историков, настаивающих на том, что

история обладает особым характером. Они по-прежнему противятся всякого

рода обобщениям, систематизациям. Одно дело описание старины, другое –

сравнение

разных

цивилизаций,

жизненных

форм.

Так

же,

довольно

распространенной является точка зрения, что, встав на путь компаративизма,

история

становится

неотличимой

от

социологии.

С

моме н т а

«проникновения»

компаративизма

в

историю

начинается

словно

соревнование «друзей-соперников» - истории и социологии. Ученые этих

дисциплин воистину дают волю своей фантазии, подвергая сравнительному

анализу

все

и

вся:

уровень

грамотности,

образования,

книгооборота,

верований и религиозности, посещаемости церквей, уровень цен, индекс

индивидуализма, мужественности, отношения к смерти. Однако за несколько

лет исторический компаративизм уже пришел к выводу: не все цифры и

исходные данные играют роль «чистой монеты» для исследований, нельзя

обходиться

без

предварительной

проверки

и

уточнения

материалов

для

сравнения. Кстати, о конкурирующей роли компаративизма между двумя

приведенными

выше

науками,

французский

историк

М.

Блок

сказал

следующее: «Обязанность историка и его право – возделывать взрыхленную

социологией почву»

Очевидно также, что использование компаративистики будет далеко

не равностепенно в изучении различных периодов истории, как всемирной,

так

и

отдельных

стран

и

регионов.

Естественно,

что

данные

социологического

характера

будут

добываться

гораздо

проще

исследователями, скажем новой или, тем более, новейшей истории, чем их

коллегами,

занимающимися

более

ранними

периодами,

скажем

Средневековья. Не говоря уже о том, что в этот период социологии как науки

не было вовсе. Есть и откровенные призывы западноевропейских историков

(П. Ласлетт, М. Эмар) не злоупотреблять компаративистикой в отношении

Средневековья,

они

заявляют,

что

засилье

статистики

неуместно

применительно к истории средневековой Европы.

Что

же

касается

использования

компаративистики

и

ее

методологии

в

изучении Средневековья, как Европы, так и Руси в нашей, отечественной

_______________________________________________________________________________________________________

историографии,

то

здесь

на

первый

план

вырисовывается

следующая

проблема: практически ровесницей молодого исторического направления в

1

Европе, в России появляется новая система, заставившая пересмотреть свои

взгляды людей во всех сферах общественной жизни, в том числе в науке.

Конечно, самообособленной отечественная история не стала, возможностей

для сравнительно исторического метода было достаточно, тем более, что он

стал довольно популярным в марксистской – ленинской методологии, но

попытка

параллельно

изучать

различные,

принципиально

несходные

варианты политического, социального, культурного развития человеческого

общества приводило к искусственной унификации этих вариантов. Сильнее

это

чувствовалось

на

уровне

преподавания,

где

наиболее

активно

проявлялись попытки втиснуть в советскую формационную схему например

образование

феодальных

государств

в

Западной

Европе

и

их

раздробленность,

религиозные

войны

и

крестовые

походы.

Переход

от

«политизированной» формационной системы к цивилизационному подходу

изучения

истории

открыл

компаративистики

широкое

поле

деятельности.

Начиная с конца ХХ века, в России появилось немало учебников, авторы

которых пытаются взять на вооружение новые формы обучения, в том числе

учебники по средним векам (начиная со школьных). Кроме традиционных

учебников

Е.Б.

Агибаловой,

Г.М.

Донской,

Н.И.

Девятайкиной,

С.В.

Колпакова,

в

которых

авторское

видение

данного

периода

на

основе

цивилизационного подхода уже более, чем заметно (кстати, в учебнике С.В.

Колпакова

можно

выделить

специальную

главу,

по священную

взаимоотношениям цивилизациям Европы и Востока, где присутствуют темы

крестовых походов, стран православного мира) можно отметить работы под

редакцией

М.А.

Бойцова,

М.Ю.

Брандта,

О.В.

Волобуева,

Л.Б.

Алаевой.

Последнюю работу вообще можно выделить под девизом «компаративистику

в

историю».

Здесь

очень

интересно

проводится

сопоставление

путей

развития России и зарубежных стран и отечественная история излагается в

контексте мировой. Подобный подход, как считают А.Ю. Полунов и Г.И.

Старобинская в статье «Восток, Запад и Русь в эпоху раннего средневековья»

возможность выявить, как своеобразие российской истории, так и черты ее

сходства

с

развитием

стран

Запада.

Русь,

по

мнению

авторов

учебника

занимала особое место в средневековом мире: многими чертами ее уклад

напоминал варварские королевства Запада (большая роль дружины, народное

собрание – вече, прочность родо-племенных пережитков и др.) и в то же

время

принятия

восточной,

православной

ветви

христианства

сближало

духовную культуру Руси с Византией.

2

Больше

радует

даже

не

тот

факт,

что

современное

преподавание

истории, случайно или нет, но идет навстречу компаративистики, а то что

происходит ясное осознание выгоды и пользы этого сближения. Применяя

сравнительный анализ русского и европейского средневековья, мы понимаем,

что западноевропейская история во многом созвучна истории отечественной,

органично

сопряжена

с

ней,

что,

разумеется,

не

исключает

серьезных

различий.

Как,

например,

считает

Г.О.

Ловатин,

знакомство

с

реалиями

французского или британского прошлого, несомненно, облегчает понимание

весьма

важных

обстоятельств,

определивших

облик

Киевской

Руси,

Московского государства. И реальное взаимодействие, взаимосвязь частей

христианского мира, и отнюдь не случайное цивилизационное сходство двух

параллельно

развивающихся

общностей

и

близость

языков

культурного

самовыражения, усвоенных на Руси и в Западной Европе, - все эти и иные

подобные

им

пересечения,

совмещения,

наложения

свидетельствуют

о

единстве европейской истории. Кроме отдельных авторских работ, вольно

или

нет

использующих

компаративистскую

методологию

в

изучении

истории.

В

том

числе

средневековой,

все

чаще

появляются

призывы

«очеловечивать»

науку

на

самых

разных

уровнях

вплоть

до

обучающих

программ и проектов государственных стандартов. Подобное предложение

обеспечить истории человеческое лицо совсем не расходится с принципами

сравнительного анализа, а даже наоборот. Неслучайно людям свойственно

все сравнивать даже себя друг с другом. Отрадно, что призывы не остаются

голословными: преподаватели – новаторы, как, например Г.А. Прохорова,

предлагают

более

широкое

использование

заданий

на

сравнение

и

сопоставление

и

при

этом

объектами

могут

быть

иллюстрации

(архитектурные

сооружения

разных

эпох

с

точки

зрения

их

назначения,

конструктивных

особенностей,

эстетических

качеств,

эмоционального

воздействия,

степень

влияния

на

внешний

вид

здания

социальных,

экономических и идеологических условий жизни людей). Сравнивать так же

можно фрагменты текстов, специально подобранные о быте и нраве людей

разных эпох. Несомненно. Применение компаративистской методологии при

изучении столь сложного, длительного, но и очень интересного периода

жизни человечества позволяет по – новому взглянуть на некоторые вопросы,

моменты этой эпохи. Так, например, любопытное задание дается в учебнике

той же Л.Б. Алаевой сравнить выдержки из двух крупнейших документов

средневековой Европы и Руси – «Салической правды» франков и «Русской

правды» славян:

«Русская правда»

«Салическая правда»

Если убьют огнищанина, то платить

за него 80 гривен

А за княжеского тиуна – 80 гривен

Если

кто

лишит

жизни

свободного

франка

присуждается

к

уплате

200

солидов

Если

кто

лишит

жизни

человека,

состоявшего на королевской службе…

3

А

з а

к н я ж е с ко го

с е л ь с к о г о

старосту… 12 гривен

А за княжеского рядовича 5 гривен

А за убитого смерда или холопа 5

гривен

к уплате 600 солидов

Если кто лишит жизни римлянина –

королевского

сотрапезника…

300

солидов

Если кто лишит жизни римлянина –

землевладельца

и

некоролевского

сотрапезника – присуждается к уплате

100 солидов

И так далее

После

сравнительного

анализа

возникает

более

понятное

представление о социальных группах в обоих обществах и их составов.

Другой пример проявить возможностей самостоятельного сравнения жителей

средневековой Европы и российской столицы с XV века представляет М.М.

Сухман

–

составитель

книги

«Иностранцы

о

древней

Москве».

Через

описания

европейских

гостей

на

Руси

имеется

отличная

возможность

произвести

сразу

тройное

сравнение:

современного

читателя

со

своим

далеком предком из Москвы, с иностранным наблюдателем и степенью его

шокированности от русских реалий, и, наконец, собственно современников из

далекого средневековья. Еще один пример нового взгляда на ситуацию в

стране

через

призму

сравнительного

анализа

приходит

в

голову,

если

сопоставить

общее

количество

человеческих

жертв

при

государственных

репрессиях и «других мероприятиях», происходящих в одно и то же время в

России при Иване Грозном, в Англии при Елизавете I и во Франции при

Генрихе III. Сравнительная «человечность»русского монарха сразу бросает

тень на его «грозное» прозвище – количество жертв намного выше у его

«заморских

коллег».

В

то

же

время,

существует

опасность

чрезмерно

увлечься

подобным

сравнением.

Каждые

данные

и

цифры

имеют

свои

национальные особенности. Даже в приведенных примерах есть моменты, на

которые стоит обратить внимание: разница между законами франков и славян

– около пяти веков; массовые репрессии XVI столетия в Западной Европе и

России

носят

совершенно

разные

характеры,

от

государственного

и

планомерного у них, до стихийного, связанного с личными амбициями царя у

нас.

Итак, изучая русское и европейское средневековье в сравнении, стоит

обращать

так

же

внимание

на

большое

количество

разнообразных

особенностей,

связанных

с

геополитическим

положением

территорий,

влиянием

церквей,

различием

в

статусе

городов,

более

ранним

закрепощением, а, следовательно, и освобождении европейских крестьян и на

многое, многое другое. Очевидно, данная тема трудная, но и богатая в силу

новизны

постановки

проблемы.

Компаративистика

здесь

является

неким

ключом, позволяющим шире смотреть на, казалось, уже изученные моменты.

Но при этом не стоит забывать и о том, что компаративизм остается и все

4

время будет лишь только частью, иногда позитивной, иногда негативной,

исторического осмысления прошлого.

5