Сценарий открытого классного часа

«Две битвы аула Бесленей»
В 1942 году 32 ребёнка блокадного Ленинграда были усыновлены В 1942 году 32 ребёнка блокадного Ленинграда были усыновлены жителями а. Бесленей. жителями а. Бесленей. Подготовила: Подготовила: учитель начальных классов учитель начальных классов высшей категории Акежева Л.Х. высшей категории Акежева Л.Х. МКОУ «СОШ аула Псаучье-Дахе имени МКОУ «СОШ аула Псаучье-Дахе имени Героя России О.М.Карданова». Героя России О.М.Карданова».
Две битвы аула Бесленей.
13 августа 1942 года на окраине аула Бесленей, что в Карачаево-Черкесии,
остановились четыре подводы с умирающими детьми. Это были дети, эвакуированные из блокадного Ленинграда. Уже почти пять месяцев они находились в пути. Позади оставались кубанские станицы, горные аулы, жители которых жалели ребятишек, выносили им хлеб, давали воду, но брать на постой категорически отказывались. Дети в основном были евреями… В блокадном Ленинграде катастрофически не хватало детдомов. Только зимой 1941-42 гг в блокадном Ленинграде сиротами остались более 30 тысяч детей. Для осиротевших ребятишек в срочном порядке открывались новые приюты. Когда город освободят от блокады, не знал никто, включая членов Ставки Верховного Главнокомандования. Детей по возможности эвакуировали. Но из-за постоянных бомбежек ладожскую трассу длиной тридцать километров приходилось все время ремонтировать. Ее всякий раз практически отстраивали заново. Это затягивало процесс эвакуации, и очередь до детского дома номер 12 дошла лишь в апреле. Детей было решено отправить в глубокий тыл – на Кавказ. Апрель 42-го. Эшелон с ленинградскими сиротами шел на Кавказ. Но очень скоро именно на
юго-западном направлении Гитлер сосредоточит практически все свои военные резервы и начнет поход за кавказской нефтью. В Армавире эшелон разбомбили. Тот, кто успел выбраться из горящих вагонов, спасся. Многие сгорели заживо. После бомбежки красноармейцы отправили всех выживших детей в станицу Курган. Там маленьким блокадникам выделили четыре подводы. В сопровождении однорукого комиссованного солдата, имя которого теперь никто уж и не вспомнит, они двинулись дальше. Их путь лежал в Грузию. Больше месяца обоз скитался по горным аулам и казачьим станицам. Дети умирали в пути от голода и цинги. А путь до Грузии предстоял еще долгий. 13 августа 42-го года подводы остановились на окраине аула Бесленей. "В те дни практически все жители аула находились в поле. Убирали пшеницу и кукурузу, – рассказывает жительница Бесленея Римма Патова. – Уже было известно, что немцы вот-вот войдут в аул. Было приказано: с полей все убрать и отправить на фронт". Весть о том, что у речки Большой Зеленчук стоят подводы с умирающими детьми, принесли взрослым вездесущие мальчишки. Их же и послали за председателем колхоза Хусином Лаховым.
Тот в свою очередь срочно собрал совет старейшин. Старики убеждали друг друга несколько часов кряду. Одни говорили, мол, посмотрите, сколько среди них евреев, а немцы все ближе и ближе, они всех перестреляют. Другие возражали: нельзя выгнать этих несчастных детей. Адыге Хабза - свод моральных правил, утвержденный веками у черкесов и у всех адыгских народов - запрещает это. Под затянувшимся спором черту подвел староста аула Мурзабек Охтов: "Оставить детей – навлечь на себя беду, не принять их – пойти против Адыге Хабза. Мы не можем их оставить на дороге . На многих из детей, находящихся на подводах, из одежды были только трусы. Почти все они были опухшими. Почти все молчали. А те, кто могли говорить, в бреду звали матерей. Мурзабек Охтов протянул руку девочке, которую звали Катя Иванова, и сказал: "Иди ко мне, мы одной крови – люди ведь". Сагид Цеев взял Володю Жданова. Марика, который до сих пор не знает своей родной фамилии, увела Кукра Аргажанокова, а Алешу Сюськина - Кулистан Патова. "Мама сказала, мол, у меня пять платков (это значит пять дочерей), хотя бы одна шапка была, то есть мальчик", - говорит дочь Кулистан Патовой Римма. Когда муж Кулистан Абдул Кирим вернулся с фронта в аул, ему, еще не дошедшему до дома, сообщили, что пока он воевал, у него появился сын. За одну ночь в Бесленее родилось 32 ребенка.
Впрочем, сын родился не только у Абдул Кирима. Всего жители аула разобрали 32 ребенка.Немцы зашли в Бесленей на следующий день после того, как у реки Большой Зеленчук остановился обоз. В день оккупации аула староста Мурзабек Охтов распорядился занести детей из ленинградского эшелона в похозяйственную книгу под фамилиями их приемных родителей.Так Алексей Сюськин стал Алексеем Патовым, Марик – Муссой Аргажоноковым, Владимир Жданов – Владимиром Цеевым, Витя Воронин – Рамазаном Адзиновым, Катя Иванова – Фатимой Охтовой. Похозяйственную книгу – главный учетный колхозный документ - немцы и проверили первым делом. Почти полгода оккупанты находились в ауле. Все это время жители скрывали от них своих ленинградских приемышей. Детей прятали по чердакам да подвалам, в хлеву… Даже мазали их лица сажей – для маскировки. Детям было запрещено разговаривать по-русски. Впрочем, черкесский язык они
освоили быстро. Староста Мурзабек Охтов на общем тайном собрании колхозников распорядился: ни при каких обстоятельствах не выдавать приемных детей. И не выдали. Все они выжили в те трудные, голодные, холодные военные годы. Сегодня в Черкесии их осталось всего четверо. Рамазан Хежев живет в Черкесске. Владимир Цеев - в Адыге-Хабле, Рамазан Адзинов - в поселке Московский и лишь Мусса Агаржаноков - в самом Бесленее . "Я один тут остался, - говорит Мусса Якубович, - но даже если бы и предложили мне уехать в Санкт-Петербург, не уехал бы ни за что. Там нет ничего, здесь жизнь прошла. Да и черкес я. Здесь все мое". В другой жизни, в которой остались и Невский проспект, и Фонтанка, Муссу Якубовича звали Мариком. Больше он ничего не помнит. Якуб и Кукра Агаржаноковы дали ему свою фамилию и имя Мусса. "Мои родители колхозниками были – люди бедные. Но для меня они все сделали, чтобы я учиться смог. Я два института закончил, 45 лет физику и математику в школе в Бесленее преподавал", - не торопясь рассказывает Мусса Якубович. Среди учениц в вечерней школе он и повстречал будущую жену Йору. "Даже не мечтала выходить за него замуж. Родственники собрались, посоветовались и меня уговорили – вышла, - говорит Йора Агаржанокова. – Время такое было – не до любви, лишь бы выжить". Как настоящий черкес Мусса Якубович - многодетный отец. В его семье пятеро детей. Как истинный джигит украл будущую жену Лялю Владимир Жданов-Цеев. "Меня Сагид взял в свою семью. У него жена была абазинка, да вскоре умерла. У них две дочери было. Я, получается, третий ребенок. Вот когда она умерла, люди стали говорить, мол, бедный Сагид, бедный Сагид, как он теперь", - рассказывает Владимир Сагидович Цеев. Но Сагид Цеев трудностей не испугался, а вскоре женился на молодой вдове с ребенком. "Матерей у меня три получается было. Одна еврейка, во время блокады умерла от голода. Мы со старшим братом как раз в тот день за хлебом пошли, вернулись – а она уже холодная. Вторая абадзинка, что вместе с Сагидом меня усыновила, и третья - черкешенка", - считает Владимир Цеев. Дочери Сагида Цеева до войны всего три класса закончили. А после войны наравне со взрослыми в колхозе работали. А Володе Сагид сказал: "Будешь учиться!" "Я только в восьмой класс перешел, когда отец попал под трактор и ребра переломал, - вспоминает Владимир Сагидович. – Я хотел пойти работать, но он запретил мне. Так я и окончил десятилетку, а потом поступил в
горно-электромеханический техникум в Ростове-на-Дону". Владимир Цеев – полный кавалер орденов шахтерской славы. 35 лет проработал на шахтах в разных городах, и всегда рядом была Ляля, но год назад она умерла от тяжелой болезни. Вместе они прожили почти 50 лет. Теперь сын, дочь и внуки - утешение Владимира Сагидович "Все принятые в черкесские семьи дети оказались благодарными детьми. Они все оставили о себе хорошую память, - говорит Александр Охтов. – После войны в Бесленее остались еще два мальчика, которые не помнили своих фамилий, Саша и Витя. Их обоих приемные родители назвали Рамазанами". У Рамазана-Саши Хежева, когда он учился в седьмом классе, умер отец. Парень тут же пошел работать и стал кормильцем для матери и двух сестренок. После армии он всю жизнь проработал в Бесленее шофером.Рамазан-Виктор Адзинов рос хилым и слабым, и мать Кара ночи напролет сидела у его кровати. Когда Виктору исполнилось13, Кара неудачно упала, повредила позвоночник и после этого 16 лет была прикована к постели. Все это время приемный сын ухаживал за ней: сам мыл, выносил на руках на улицу – на солнце и свежий воздух. После смерти матери Рамазан нашел в ее личных вещах связку писем, адресованных ему. Из них он понял, что его родная фамилия Воронин, и что у него в Ленинграде живет родная старшая сестра, которая его ищет. Рамазан не осудил Кару за спрятанные письма. Он понял, приемная мать просто очень боялась его потерять. А с сестрой Надей он все-таки встретился. И вскоре перевез ее к себе в Карачаево-Черкесию. Лишь год назад в ауле смогли открыть памятник, посвященный матери-черкешенке. Первый памятный знак, больше похожий на могильную плиту, установили в канун 60-летия Победы – в 2005-м. На новый много лет собирали деньги по все республике. На нем надпись: "Посвящаем жителям аула Бесленей, принявшим в 1942 году и воспитавшим нас – детей блокадного Ленинграда". И хотя сами жители аула Бесленей не считают то, что они сделали в годы войны для ленинградских детей, подвигом, нет сомнений – такой же памятник имеет полное право быть и на берегах Невы.