Феномен человека в романе Свифта

«Путешествия Гулливера»

Автор: бакалавр филологии

Сидорова Ольга Евгеньевна

г. Калининград

2016


Феномен человека в романе Свифта «Путешествия Гулливера»
Роман «Путешествия Гулливера» является, в сущности, итогом размышлений Свифта о своем жизненном опыте, об эпохе, в которой ему довелось жить, о существующей форме правления и ошибках этой формы и, наконец, о сущности человека. А так как в эпоху Просвещения было принято рассматривать человека через призму общественных отношений и государственного порядка, то в романе Свифта человек, в первую и основную очередь выступает как член этого общества. Роман «Путешествие Гулливера», выросший из памфлетов Свифта на политические темы, включает в себя невероятное количество проблем. Здесь рассматривается как государственное устройство Англии, с его пороками, так и нравственный и духовный облик человека в целом. Джонатан Свифт, как и его предшественники, критиковал пережитки феодального строя, но он, как мудрый провидец, видел и возмутительные недостатки зарождающейся новой буржуазной системы. Таким образом, Свифт критикует саму эпоху Просвещения как нечто, противоречащее самой человеческой природе. Но является ли основной целью Свифта осмеяние и унижение человека? Разве его критике подвергаются все человеческие черты? Нет, Свифт отрицает не все человеческие черты, а лишь недостатки, которые стремится искоренить в людях: насилие над личностью и угнетение человека человеком, а также несправедливость и лицемерие в широком смысле этого слова. Первоначально Свифт придерживался гуманистического идеала просвещенного монарха, строящего общество на справедливости и разумных основаниях, но вскоре разочаровался в нем, столкнувшись с освободительным движением ирландского народа и политикой Англии в отношении Ирландии. Свифт изначально создал образ идеального монарха Бробдингнега. Он не имеет армии, пресекает интриги царедворцев и стремится создать гармоничное общество для своих граждан. Подобные идеи общественного порядка впервые
введены Рабле в романе «Гаргантюа и Пантагрюэль», а позднее использованы Вольтером в знаменитом «Кандиде». Джонатан Свифт считал, что добиться справедливого общества может только король и его окружение и критикует королевскую власть за пренебрежение к нравственным качествам и талантам. Но вскоре теория просвещенного абсолютизма потеряла для Свифта свою значимость. Он осознал, что подобная идея – всего лишь утопия, неосуществимая в реальной действительности. Рассмотрим теперь «человеческий вопрос» и его место в творчестве Джонатана Свифта. Самым главным героем произведений Свифта, очевидно, является Гулливер. Для Свифта человек - путешественник, который, проходя через различные жизненные испытания, познает мир и самого себя, ищет смысл своего существования. Роль Гулливера в романе велика. Он выступает своего рода мерой для всех вещей, с которыми сталкивается, будь это лилипуты, великаны, жители летающего острова или правящие дикими полулюдьми разумные лошади. Гулливер – это не просто персонаж-путешественник. Это герой, который должен изобразить перед читателем контраст между искаженными человекоподобными существами и настоящим человеком, каким он должен быть в идеале. Интересна история имени героя. Лемюэль – древнееврейское имя, означающее «посвящённый богу» и, следовательно, «находящийся под божественной защитой; охраняемый богом». Скорее всего, это имя намёк на то, что герой счастливо выходит из многих опасных ситуаций. Насчет слова Гулливер (правильное произношение - галливер) мнения расходятся. Некоторые связывают это слово с древнеанглийским Вульфхере (Wulfhere), что означало волчье войско, в переносном смысле отвага - качество в высшей степени присущее Лемюэлю Гулливеру. Попробуем проследить вместе автором судьбу героя, а также его путешествия, внешние или внутренние. Для этого обратимся непосредственно к тексту романа.
Во введении к роману («Издатель к читателю») Свифт пишет: «Все произведение, несомненно, дышит правдой, да и как могло быть иначе, если сам автор известен был такой правдивостью, что среди его соседей в Редрифе сложилась даже поговорка, когда случалось утверждать что-нибудь: это так же верно, как если бы это сказал мистер Гулливер». Здесь перед читателем сразу раскрывают задачу произведения: правдиво раскрыть недостатки общества и самого человека. Вот рассуждения героя на ту же тему в «Письме капитана Гулливера к своему родственнику Ричарду Симпсону
»: «…
я <…> оказался способным (хоть это и стоило мне огромного труда) отделаться от адской привычки лгать, лукавить, обманывать и кривить душой — привычки, которая так глубоко коренится в самом естестве всей нашей породы, особенно у европейцев ». А сам Свифт в поэме «Стихи на смерть доктора Свифта» (1731) описывает себя следующими строчками: «Поставил автор цель благую — Лечить испорченность людскую. Мошенников и плутов всех Хлестал его жестокий смех… Сдержи перо он и язык, Он в жизни многого б достиг». (Перевод Ю. Д. Левина). Итак, «Путешествия Гулливера», состоящие из четырех частей, начинаются. Первая часть, Лилипутия, выглядит гораздо привлекательнее и добрее всех остальных. Здесь еще нет той острой сатиры последних частей романа, и ее место занимает легкая ирония и беззлобная насмешка: «…над нами тяготеют два страшных зла: жесточайшие раздоры партий внутри страны и угроза нашествия могущественного внешнего врага. Что касается первого зла, то надо вам сказать, что около семидесяти лун тому назад империи образовались две враждующие партии, известные под названием Тремексенов и Слемексенов от высоких и низких каблуков на башмаках, при помощи которых они отличаются друг от друга. Утверждают, что высокие каблуки всего более
согласуются с нашим древним государственным укладом, однако, как бы там ни было, его величество постановил, чтобы в правительственных должностях, а также во всех должностях, раздаваемых короной, употреблялись только низкие каблуки, на что вы, наверное, обратили внимание». Эта аллегория была проста и понятна для современников Свифта. Под членами лилипутских партий подразумевались реально существующие в Англии виги и тори. Герой, смотрящий на все это сверху вниз, хорошо понимает, насколько глупы установления подобных различий. Не меньшей глупостью, по мнению Свифта, являются и внешние войны: «Поводом к войне послужили следующие обстоятельства. Всеми разделяется убеждение, что вареные яйца при употреблении их в пищу испокон веков разбивались с тупого конца; но дед нынешнего императора, будучи ребенком, порезал себе палец за завтраком, разбивая яйцо означенным древним способом. Тогда император, отец ребенка, обнародовал указ, предписывающий всем его подданным под страхом строгого наказания разбивать яйца с острого конца. Этот закон до такой степени озлобил население, что, по словам наших летописей, был причиной шести восстаний, во время которых один император потерял жизнь, а другой — корону». Свифт злостно критикует здесь многочисленные войны Англии с Францией, которые кажутся бессмысленными любому нормальному человеку. Несмотря на подобную критику, Свифт указывает здесь и положительные черты, которые ему хотелось бы видеть в родной стране. Например: «Неблагодарность считается у них уголовным преступлением (из истории мы знаем, что такой взгляд существовал и у других народов), и лилипуты по этому поводу рассуждают так: раз человек способен платить злом своему благодетелю, то он необходимо является врагом всех других людей, от которых он не получил никакого одолжения, и потому он достоин смерти». (Глава 6, часть первая). Или в той же главе: «При выборе кандидатов на любую должность больше внимания обращается на нравственные качества, чем на умственные дарования. <…> Они полагают, что
правдивость, умеренность и подобные качества доступны всем и что упражнение в этих добродетелях вместе с опытностью и добрыми намерениями делают каждого человека пригодным для служения своему отечеству в той или другой должности…». В этих отрывках Свифт излагает свою идею о справедливом обществе, которым, однако, Лилипутия не является. Достоинства их общественного порядка идут из древности, а современная система ничем не лучше английской. Автор не ставит равенства между лилипутами и английским народом. Напротив, Гулливер представляется своеобразным чудом, его ценят и уважают. Описание героя глазами лилипутов – это восхваление человека, его естественной красоты, гениальных изобретений и потенциальной нравственности. Однако вскоре сам Гулливер перенимает от лилипутов их чванство, невежество и самодовольство. Герой, изгнанный из страны за попытки противостоять несправедливости императорского двора, продолжает свое путешествие. Попав в шторм, он оказывается в Стране великанов, Бробдингнег. Гулливер получает здесь возможность рассмотреть человеческие недостатки уже не свысока, а в крупном масштабе. Герой приходит к выводу, что «умственные способности не возрастают с размерами тела». Все изъяны как человеческого телесного, так и духовного несовершенства предстают перед Гулливером как на ладони. Гулливер рассказывает: «...увидев, что все предметы, на которые обра- щались мои взоры, были пропорциональны величине обитателей, я мало- помалу утратил страх... и мне стало казаться, будто я нахожусь в обществе разряженных... английских лордов и леди с их важной поступью, поклонами и пустой болтовней». Гулливер обнаруживает истинный облик вещей за их видимостью. «Истинный облик» оказывается тошнотворным: «на самом деле» материнская грудь «испещрена пятнами, прыщами и веснушками», человеческое тело издает «весьма противное зловоние», самая нежная н белая кожа «груба и неровна, разноцветна и покрыта родимыми пятнами величиной с тарелку, а волоски,
которыми она усеяна, имеют вид толстых бечевок; об остальном лучше умол- чать». Гулливер замечает, «как неприглядно, грубо и уродливо человеческое величие, рассмотренное крупным планом». Однако государственная политика в Бробдингнеге далеко не так бессмысленна, как ведение дел в Лилипутии. Здесь царствует просвещенный, справедливый монарх, ведущий с героем беседы о его собственной стране. Описание военных побед Англии не вызывает никакого отклика у миролюбивого властителя. И, несмотря на все попытки героя показать Англию в выгодном свете, король приходит к выводу, что «большинство ваших соотечественников есть порода маленьких отвратительных гадов, самых зловредных из всех, какие когда-либо ползали по земной поверхности». «…вы ясно доказали, - говорит он, - что невежество, леность и порок являются подчас единственными качествами, присущими законодателю; что законы лучше всего объясняются, истолковываются и применяются на практике теми, кто более всего заинтересован и способен извращать, запутывать и обходить их. Из сказанного вами не видно, чтобы для занятия у вас высокого положения требовалось обладание какими-нибудь достоинствами…». Это «презрение к Европе и всему остальному миру» объясняется вовсе не сравнительным умалением человеческого роста, а качествами людей, от роста независимыми: «жадностью, партийностью, лицемерием, вероломством, жестокостью, бешенством, безумием, ненавистью,

завистью, сластолюбием, злобой и честолюбием». Однако он говорит Гулливеру: «до сих пор вам удалось избегнуть многих пороков вашей страны
»
. (Глава 6. Часть 2). М.Левидов замечает,что Гулливер в Лиллипутии «велик, прекрасен, он герой, больше того — он живой

человек!», а в Бробдингнеге — «жалкая фигурка, герой комических положений» (Левидов М. Путешествия в некоторые отдаленные страны мысли и чувства Джонатана Свифта, сначала исследователя, а затем воина в нескольких сражениях. М„ 1964, с. 347—348) Однако, нельзя не заметить, что для того, чтобы драться с двумя бробдингнежскими крысами
(«величиной с большую дворнягу») или двадцатью осами («величиною с куропатку») Гулливеру требовалось огромное мужество. В.Муравьёв пишет: «Гулливер смешон только тогда, когда он пытается гордиться, хорохориться или «кипеть от негодования». Таким образом, вторая часть «Путешествий» представляет собой гимн просвещенному абсолютизму и естественному человеку, который не успел еще «заразиться» недостатками своих соотечественников. Муравьёв пишет: «И описания Лиллипутии или Бробдингнега — это прием зеркальной сатирической оптики, нечто среднее между пародией и мистификацией. В тот самый момент, когда мы погружены в перипетии отдаленного сказочного существования, мы читаем нечто о себе — и вряд ли безобидное…. Два масштаба обыденного сталкиваются, и возникают фантастические положения, в которых раскрывается комическая несуразность самой заурядной, «нормальной» жизни. Жизнь эта вовсе не обязательно безумна или презренна, подчас даже и умилительна, но, во всяком случае, комична и несообразна с гордостью или самомнением». В третьей части Гулливер попадает на летающий остров Лапуту. Это место, где собрались псевдоученые, отрешенные от жизни до такой степени, что не замечают ничего вокруг. Внешность лапутян описана очень комично: «головы были скошены направо или налево; один глаз смотрел внутрь, другой прямо вверх к зениту». (Часть III, глава 2, стр. 80). Их главными науками являются математика и музыка, и в обеих областях они считаю себя большими знатоками. Но на самом деле, ни одной части своих знаний эти люди не способны применять на практике: «И хотя они довольно искусно владеют на бумаге линейкой, карандашом и циркулем, однако что касается обыкновенных повседневных действий, то я не встречал других таких неловких, неуклюжих и косолапых людей, столь тугих на понимание всего, что не касается математики и музыки. Воображение, фантазия и изобретательность совершенно чужды этим людям, в языке их нет даже слов для выражения этих понятий, и вся их умственная деятельность заключена в границах двух упомянутых наук».
Свифт иронизирует по поводу невежества, необразованности и напыщенной глупости своих соотечественников, выдаваемой ими за ученость. С презрением отзывается автор устами своего героя о состоянии современной науки, на сей раз «загримировав» Англию под летающий остров Лапуту. Свифт открыто издевается над наукой, учеными и их полной оторванностью от реальной действительности, а герой с удивлением наблюдает глупость и узкомыслие местных жителей. У подножия летающего острова раскинулась страна Бальнибарби. Она почти полностью заселена учеными, которые побывали в Лапуте и «спустились обратно с весьма поверхностными познаниями в математике, но в крайне легкомысленном расположении, приобретенном в этой воздушной области». (Часть III. Глава 4. Стр. 91). Прибыв впоследствии в столицу этой страны, герой делает следующие наблюдения: «…они выхлопотали королевскую привилегию на учреждение Академии прожектеров в Лагадо. Затея эта имела такой успех, что теперь в королевстве нет ни одного сколько-нибудь значительного города, в котором бы не возникла такая академия. В этих заведениях профессора изобретают новые методы земледелия и архитектуры и новые орудия и инструменты для всякого рода ремесел и производств, с помощью которых, как они уверяют, один человек будет исполнять работу десятерых; в течение недели можно будет воздвигнуть дворец из такого прочного материала, что он простоит вечно, не требуя никакого ремонта; все земные плоды будут созревать во всякое время года, по желанию потребителей, причем эти плоды по размерам превзойдут в сто раз те, какие мы имеем теперь… но не перечтешь всех их проектов осчастливить человечество. Жаль только, что ни один из этих проектов еще не доведен до конца, а между тем страна в ожидании будущих благ приведена в запустение, дома в развалинах и население голодает или ходит в лохмотьях». Джонатан Свифт высмеивает здесь бесполезность науки. Вместо того, чтобы улучшать жизнь людей, ученые занимаются глупыми, лишенными смысла проектами, требующими огромного количества денег и усилий, но не приносящими никаких результатов. Здешние ученые занимаются перековкой
льда в порох, выведением породы голых овец, выработки солнечной энергии из огурцов, ведением разговоров без слов и разработкой других безрассудных п р о е кто в . «Лапут а кажет ся западным критикам в о п л о щ е н и е м «технократической утопии», предсказанием все более и более актуальным, - пишет Муравьев. - Нельзя не отдать должного Свифту, который предвосхитил в XVIII в. нынешние футурологические кошмары, от «Машины времени» Уэллса и «Прекрасного нового мира» Хаксли до выкладок какого-нибудь американского НИИ. Герой прибывает на остров волшебников, Глаббдобдриб и получает возможность вызвать духи любых исторических личностей и беседовать с ними. Свифт описывает англичан прошлых эпох, сокрушаясь о нынешних временах: «Я опустился до того, что попросил вызвать английских поселян старого закала, некогда столь славных простотой нравов, пищи и одежды, справедливостью своих поступков, подлинным свободолюбием, храбростью и любовью к отечеству. Сравнив живых с покойниками, я не мог остаться равнодушным при виде того, как все эти чистые отечественные добродетели опозорены из-за мелких денежных подачек их внуками, которые, продавая свои голоса и орудуя на выборах в парламент, приобрели все пороки и развращенность, каким только можно научиться при дворе». (Часть III. Глава 8. Стр. 106). Герой продолжает свое путешествие, и вскоре оказывается в королевстве Лаггнег. Вот что он здесь видит: «За полдня до нашего отъезда был послан гонец с донесением королю о моем скором прибытии и просьбой, чтобы его величество назначил день и час, когда он милостиво соизволит удостоить меня чести лизать пыль у подножия его трона. Таков стиль здешнего двора, и я убедился на опыте, что это не иносказание. В самом деле, когда через два дня по моем прибытии я получил аудиенцию, то мне приказали ползти на брюхе и лизать пол по дороге к трону...» (Часть III. Глава 9. Стр. 108).
Обязанность унижаться перед монархом, жестокость и несправедливость властей – вот что описывает Свифт в данном эпизоде. В это время Гулливер узнает о существовании в данной стране бессмертных или струльдбругов. Услышав об этом, он начинает мечтать: «Мы, струльдбруги, будем обмениваться друг с другом собранными нами в течение веков наблюдениями и воспоминаниями, отмечать все степени проникновения в мир разврата и бороться с ним на каждом шагу нашими предостережениями и наставлениями, каковые, в соединении с могущественным влиянием нашего личного примера, может быть, предотвратят непрестанное вырождение человечества, вызывавшее испокон веков столь справедливые сокрушения.» (там же, глава 10. Стр. 110). Вот они человеколюбивые мечты героя и самого автора. Но на деле оказывается, что бессмертные совсем не такие, какими представил их Гулливер. Вместо радости жизни они излучают постоянное недовольство, а свою жизнь, вместо служения человечеству, посвящают высказыванию бесконечных жалоб и недовольств: «Струльдбруги не только упрямы, сварливы, жадны, угрюмы, тщеславны и болтливы, но они не способны также к дружбе и лишены естественных добрых чувств... Зависть и немощные желания непрестанно снедают их, причем главными предметами зависти являются у них, по-видимому, пороки молодости и смерть стариков. В их памяти хранится лишь усвоенное и воспринятое в юности или в зрелом возрасте, да и то в очень несовершенном виде, так что при проверке подлинности какого-нибудь события или осведомлении о его подробностях надежнее полагаться на устные предания, чем на самые ясные их воспоминания ». (Там же, стр. 111). Этот эпизод является острой сатирой на англичан, не помнящих ничего о своем прошлом и потерявших всякую нравственность и человеколюбие. Наконец, в четвертой, финальной части романа, Гулливер оказывается в стране гуигнгнмов, разумных лошадей. Они умны, благородны и справедливы: «Дружба и доброжелательство являются двумя главными добродетелями гуигнгнмов, и они не ограничиваются отдельными особями, но простираются
на всю расу. Гуигнгнмы думают, что природа учит их одинаково любить всех подобных им и один только разум устанавливает различие между индивидуумами соответственно высоте их добродетели.» (Часть IV. Глава 8. Стр. 140). На первый взгляд, идеальное общество, где вместо людей выступают лошади. В их подчинении находятся человекоподобные существа, еху, напоминающие собой одичавших и почти лишенные разума людей. Именно за введение в повествование подобных существ Джонатана Свифта чаще всего обвиняли в мизантропии: «…еху являются не только самыми грязными, гнусными и безобразными животными, каких когда-либо производила природа, но отличаются также крайним упрямством, непослушанием, злобой и мстительностью; что, не будь за ними постоянного надзора, они тайком сосали бы молоко у коров, принадлежащих гуигнгнмам, убивали бы и пожирали их кошек, вытаптывали бы овес и траву и совершали тысячу других безобразий». (Часть IV. Глава 9. стр. 142). Здесь в роли проповедника — сам Гулливер. Наглядными иллюстрациями к проповеди служат сопоставления: человек раздетый и одетый, дикий и цивилизованный, лошадь и человек (попутно — человек и осел, человек и свинья). Сопоставления не навязываются, а осмысляются, аналогии не предписываются, а доказываются. Гулливер обращается к читателям с проповедью нового типа, построенной как наукообразная «лекция на тему о моральном облике». Речь идет о том, что если человек — животное, то с точки зрения разума и естества его следует признать животным безнадежно испорченным, «самым грязным, гнусным и безобразным из всех порождении природы». Поначалу Гулливер просит было не путать его, цивилизованного англичанина, с этими грязными, гнусными и голыми существами: он-де другого сорта. Но тождество породы выявляется путем ряда сличений, проведенных под руководством его серого в яблоках хозяина. Внешнее сходство не случайно: налицо те же повадки, устремления, пристрастия, тот же в существе своем образ жизни.
Они живут стадным обычаем, в обстановке непрерывной грызни, злобы и зависти, выбирают вождем ублюдка из ублюдков, с особыми ужимками обхаживают своих самок, воют, кривляются, гримасничают, пожирают что ни попадя, пакостят и загаживают все вокруг, обманывают и крадут, — словом, если и образуют новый биологический подвид, то назвать его гомо сапиенс можно только в насмешку. Правда, европейские еху гораздо более склонны осуществлять целенаправленную деятельность, ориентированную на создание предметов потребления, в условиях общества и с помощью искусственно созданных орудий труда. Хозяин-гуигнгнм расценивает это как злоупотребление крохами разума, способность ухудшать, умножать и ублажать пороки, присущие породе еху. Власть человека над природой сама по себе ничуть не скрашивает исконных повадок и наклонностей еху, скорее усугубляет их. И чем больше эта власть, тем чудовищнее становится свистопляска этих бешеных обезьян. Таковы совместные выводы Гулливера и его хозяина. Это печальный итог путешествий Гулливера и горестных размышлений Свифта о судьбе человечества. Автор вместе с героем находился в поиске общества, где будут царить разум и добродетель. Каждая из частей романа обличает те или иные недостатки общественного устройства или человеческих отношений в целом. И ни одна из многочисленных стран не становится идеалом автора. Даже четвертая часть, страна гуигнгнмов, которую принято называть Утопией, на самом деле, содержит в себе не слишком много утопического. Разделение общества на слои при полной невозможности изменить свое положение, жестокое угнетение еху, абсолютное отсутствие у этих существ каких-либо чувств и эмоций, и, наконец, безжалостное изгнание героя из страны – все это отталкивает автора. Вот что пишет об этом литературовед В. С. Муравьёв: «…году к 1714 для капитана Гулливера все было решено. Путешествия его завершились менее обычно, чем начались: побывав в «некоторых отдаленных странах света»,
Лемюэль Гулливер стал униженно гнушаться своей принадлежностью к человеческому роду. Капитан Гулливер для нас не менее реален, чем любой другой англичанин начала XVIII в.; пожалуй, даже более реален, потому что об англичанах начала XVIII в. нам приходится судить по Лемюэлю Гулливеру. Новооткрытые им страны для нас реальнее, чем для него, потому что он открывал в них ростки того будущего, которое мы можем засвидетельствовать. Но вот его путешествия, увы, — сущее надувательство. «Отдаленные страны» капитана Гулливера можно было открыть только не выезжая из Англии. И они открылись уму и воображению Джонатана Свифта, великого насмешника, гениального провидца и почти ровесника своего героя. (В. Муравьёв. «Путешествие с Гулливером». Изд. «Книга». Москва, 1972). Сам Свифт в последней части, главе 12 пишет о стране гуигнгнмов: «…вместо предложения планов завоевания этой великодушной нации я предпочел бы, чтобы они нашли возможность и согласились послать достаточное количество своих сограждан для цивилизации Европы путем научения нас первоосновам чести, справедливости, правдивости, воздержания, солидарности, мужества, целомудрия, дружбы, доброжелательства и верности. Имена этих добродетелей удержались еще в большинстве европейских языков, и их можно встретить как у современных, так и у древних писателей». «Мне было бы гораздо легче примириться со всем родом еху, если бы они довольствовались теми пороками и безрассудствами, которыми наделила их природа. Меня ничуть не раздражает вид судейского, карманного вора, полковника, шута, вельможи, игрока, политика, сводника, врача, лжесвидетеля, соблазнителя, стряпчего, предателя и им подобных; существование всех их в порядке вещей. Но когда я вижу кучу уродств и болезней как физических, так и духовных, да в придачу к ним еще гордость, — терпение мое немедленно истощается; я никогда не способен буду понять, как такое животное и такой порок могут сочетаться. Однако гуигнгнмы, живущие под властью разума, так же мало гордятся своими хорошими качествами, как я горжусь тем, что у меня две руки; ни один человек, находясь в здравом уме, не станет кичиться этим,
хотя и будет очень несчастен, если лишится одной из них.» (Дж. Свифт. «Путешествия Гулливера». Часть IV. Глава 12). Герман Гессе писал об особенной, исключительной судьбе романа «Путешествия Гулливера». По его мнению, «человечество обошлось с "Гулливером" без особых церемоний. Сначала ему обрадовались как интересному, занимательному, изобилующему приключениями чтению, однако вскоре оказалось, что оно неудобоваримо, в нем попадались жесткие и полные едкой горечи куски, и тут публика вышла из затруднительного положения, навесив на эту фантастически великолепную книгу, полную жизни и не собиравшуюся умирать, ярлык забавной сказки для детей». Гессе считает, что нельзя критиковать ни Свифта за его жестокую оценку человечества, ни читателей за неприятие его произведения. По его словам, любовь к человеку не должна быть превыше истины, и публика не должна требовать от мыслителя искажения настоящего положения вещей. «Истина, открывшаяся Свифту на закате дней, была горькой: человек, в сущности, есть неразумное животное», - пишет Гессе. Несмотря на некоторую отдаленность описанных в романе событий, многие высказанные в ней идеи и даже приговоры человечеству оказывают на нас сильнейшее воздействие. В данном произведении содержится нечто, находящееся вне времени, являющееся общечеловеческим и затрагивающее, в том числе, и нас. В последней, четвертой части романа, Джонатан Свифт изображает страну разумных лошадей, управляющих одичавшими и отвратительными человекоподобными существами. Однако, Гессе считает, что именно этот шаг выражает настоящую любовь Свифта к человечеству: «…сколько потаенной пылающей любви и заботы о человечестве, государстве, морали, обществе в этой фантастической идее! Нет, именно последняя часть "Путешествий Гулливера", этот прославленный и ославленный документ невиданной, дикой ненависти к человеку, и есть не что иное, как страстная, пусть даже извращенная любовь!»
Свифт оказал огромное влияние на литературу позднейших английских реалистов-просветителей. Мотивы свифтовских произведений проходят через все творчество Фильдинга, особенно в его политико-сатирической драматургии и в "Истории Джонатана Уайльда-Великого". Черты "свифтианства" отмечают литературоведы также в большинстве реалистических романов Смоллета, в особенности же - в его сатирической "Истории атома". Вильям Годвин, ссылавшийся на автора "Путешествий Гулливера", высоко ценил Свифта как на одного из своих учителей. Влияние Свифта, если не прямо, то косвенно, прослеживается и в творчестве английских классических реалистов XIX века. Так "Ярмарка тщеславия" и "Книга-снобов" У.Теккерея, так же как и "Крошка Доррит" и "Холодный дом" Ч.Диккенса, вряд ли были бы возможны без влияния Свифта. Интересную попытку более непосредственного воскрешения свифтовской сатиры представлял собою "Ируон" (1872) Сэмюэля Бетлера, - сатирико- утопический роман, зло высмеивавший английское буржуазное общество под видом фантастической страны Ируон ("Erewhen" -- анаграмма английского слова "nowhere" -- нигде). Было также чрезвычайно велико влияние Свифта на континентальную европейскую литературу. Особенно близким и понятным был Свифт для французских просветителей. Его ближайшим учеником и продолжателем во Франции был Вольтер, который блестяще использовал в своих философских повестях метод свифтовской сатиры. Впоследствии свифтовсккй жанр обобщающей сатиры, основанной на реалистическом использовании фантастики, нашел гениальных продолжателей в лице Салтыкова-Щедрина ("История одного города", "Сказки") в России и Анатоля Франса ("Остров пингвинов") во Франции. Можно обнаружить подобные черты сатирической фантастики и в антиутопических романах XX века О.Хаксли «О, дивный новый мир!», К.Чапека «Война с саламандрами» и Д.Оруэлла «Ферма животных» и «1984». «Путешествия Гулливера» - это не просто сатирический роман, но отражение нравственно-философских поисков писателя. Автор, путешествуя
вместе со своим героем, не находит способа изменить мир и искоренить пороки человечества. Но он создает героя-мечтателя, который продолжает верить в лучшее будущее, несмотря на все разочарование, которое он потерпел во время своих скитаний. Бросая своего персонажа из одной страны в другую, Свифт словно ищет ответ на вопрос: «Как построить гармоничное человеческое общество, в котором человек сможет жить, не кривя душой, раскрывая лучшие стороны своей природы?» Сам Свифт лишь показывает необходимость подобных перемен. Он не дает готовые решения, но обнажает перед читателем те недостатки, которые требуют немедленного искоренения. Сегодня три столетия отделяют нас от времени создания романа Свифта «Путешествия Гулливера». Мы живём в эпоху цифровых технологий и виртуальных пространств, когда одним нажатием клавиши компьютера человек способен переместиться в любую точку мира, получить информацию на любую интересующую его тему. Казалось бы, человечество тоже должно было координально измениться. Но так ли это? Не являемся ли мы и сегодня свидетелями кровавых столкновений «тупоконечников» с «остроконечниками»? Исчезли ли с лица земли еху с их животными страстями? Преодолело ли человечество свой эгоизм, жажду власти любой ценой, гордыню и лицемерие, спесь и мелочность, потребительское отношение к миру и другим людям («бери от жизни всё») и циничное безразличие к страданиям ближних? К сожалению, приходится признать, что при всей внешней цивилизованности, сущность человека мало изменилась. Видимо по этой причине мы с прежним неослабевающим интересом вновь и вновь вчитываемся в страницы романа Свифта, снова и снова пытаясь отыскать ответы на вечные вопросы Бытия: «что значит быть человеком?», « в чём предназначение человеческой жизни?», «возможно ли создать справедливое общество?» Сам Дж.Свифт не оставил нам готовых ответов. Он лишь показал пути их поиска. А значит, каждому из нас, если мы решимся на этот поиск, предстоит,
подобно отважному Гулливеру, пуститься в далёкое путешествие вглубь самого себя. Нам придётся вооружиться честной непредвзятостью настоящего исследователя и скальпелем хирурга, чтобы, подобно Свифту препарировать природу человека, отсекая от неё всё ложное и наносное, всё прогнившее и больное. И быть может тогда, очистившись и освободившись, человек сможет, наконец, обрести гармонию с самим собой и на этой основе построить и гармонию в мире, в котором он живёт. А стимулом для такой работы должно стать, также как и у Свифта, не ненависть и презрение к человечеству, а любовь и вера в его возможности и великое будущее .
Список литературы.

1. Дейч А.И., Зозуля Е.Д. Жизнь замечательных людей.- М.: журн.-газетн. издание. Выпуск ХХ,1993.-165с. 2. Свифт Дж. Путешествия Лемюэля Гулливера.- М.:Правда,1978.-304с.ил. 3. Дубашинский И.А. Путешествия Гулливера Джонатана Свифта.- М.: Высшая Школа,1969.-112с. 4. Елистратова А.А. Английский роман эпохи Просвящения.- М.: Наука,1996. 5. История зарубежной литературы 18 века: Учеб. для вузов Е.М.Апенко, А.В.Белобратов и др.; под ред. Л.В.Сидорченко, 2-ое, испр. И доп.- М..: Высшая Школа,1999.-335с. 6. Муравьев В.С. Джонатан Свифт.- М.:Просвящение,1968.-112с. 7. Муравьев В.С. Судьбы книг. Путешествие с Гулливером.- М.: Книга,1972. 8. journspiski/svift/ 9. Штейнман М. А.. «В поисках Свифта, или Арлекин без маски». - Москва, 2003. Издательство: Аст. НФ «Пушкинская библиотека». 10. Гессе Г. «Джонатан Свифт. "Путешествия Гулливера"». (1945, перевод с немецкого: Галина Снежинская). - Санкт-Петербург: Лимбус Пресс, 2010.— 336 с. © Г. Снежинская: состав, перевод, предисловие; стр. 177-183) 11. Заблудовский М. Д. «Свифт» - Глава из книги "История английской литературы». Том 1. Выпуск второй". Год: 1945. 12. Смолицкая О. «О Джонатане Свифте и его главной книге». lit.1septemberarticle.php?ID=200100804 13. Свифт Дж. «Дневник для Стелы». - Москва, 2003. Издательство: Аст. НФ «Пушкинская библиотека». 14. Свифт Дж. Поэма «Стихи на смерть доктора Свифта». - Москва, 2003. Издательство: Аст. НФ «Пушкинская библиотека». 15. Письма Джонатана Свифта. - Москва, 2003. Издательство: Аст. НФ «Пушкинская библиотека». 16. Теккерей У.М. Английские юмористы XVIII века. Цикл лекций, прочитанных в Англии, Шотландии и Соединенных Штатах Америки (Перевод В. Хинкиса). Собрание сочинений в двенадцати томах. Том
7. (М., "Художественная литература", 1977. Бычков М.Н. Лекция первая. Свифт.). 17. Левидов М. «Путешествие в некоторые отдаленные страны мысли и чувства Джонатана Свифта, сначала исследователя, а потом воина в нескольких сражениях». - серия «Писатели о писателях»: Москва; 1986. 18. Яковенко В. И. «Джонатан Свифт. Его жизнь и литературная деятельность». Биографический очерк. 19. Оруэлл Д. «Политика против литературы. Взгляд на "Путешествия Гулливера"». - М.: "Известия", 1989.