Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение Средняя общеобразовательная

школа №2 им.А.Г.Малышкина р.п.Мокшан Пензенской области

Научно-практическая конференция

Старт в науку

Исследовательская работа по английскому языку

(литературоведение)

Проблема перевода сонетов Шекспира на

русский язык

Руководитель: Ванюшенкова Т.В

План

I

Введение

.1. Сонет: история и особенности жанра

2. Шекспир как переводческая проблема

II

1.

Сонет 66 Шекспира (сравнительно-сопоставительный анализ)

2.

Особенности и анализ переводов сонета.

3.

Сравнение переводов.

III

Заключение

Введение

Актуальность нашей темы обусловлена тем, что многие переводчики по-разному передают

окраску языка Шекспира, и, следовательно, могут искажать истинный смысл произведений.

Я давно интересуюсь английской литературой, и её изучение не может не начинаться с

классиков, творения которых не стирает ни современное время, ни ушедшие века.

Прошло уже почти четыреста лет со дня смерти Шекспира; многие великие драматурги

создали после него изумительные драмы, но равных ему в этой области мы не можем

назвать.

Множество переводчиков, писателей и поэтов по всему миру пытались проанализировать

сонеты Уильяма Шекспира, в нашей работе мы приведем материалы русских переводов и

их анализ, а также попытаемся выявить проблемы, с которыми сталкиваются переводчики,

работая с великими произведениями гениев.

Сонет: история и особенности жанра

Сонет – вид (жанр) лирики, его основным признаком является объем текста: сонет

всегда состоит из четырнадцати строк. Есть и другие правила сочинения сонета

(каждая строфа заканчивается точкой, ни одно слово не повторяется), которые

соблюдаются далеко не всегда.

Четырнадцать строк сонета располагаются двояко. Это могут быть два катрена и

два терцета или же три катрена и дистих.

Можно указать следующие формы сонета:

Итальянская форма (рифмовка: abab abab cdc dcd, или cde cde).

Французская форма (в катренах кольцевая рифмовка, а в терцетах три рифмы:

abba abba ccd eed).

Английская форма (заметное упрощение, связанное с увеличением числа рифм:

abab cdcd efef g).

Сонет предполагал определенную последовательность развития мысли: тезис –

антитезис – синтез – развязка. Однако этот принцип также далеко не всегда

соблюдается.

Из постоянных атрибутов сонета следует отметить музыкальность. Она достигается

чередованием мужских и женских рифм. Правило предписывало: если сонет

открывается мужской рифмой, то поэт обязан завершить его женской, и наоборот.

Также существовала определенная норма слогов. Идеальный сонет должен

содержать в себе 154 слога, при этом количество слогов в строках катрена должно

быть на один больше, чем в терцетах

Сонет (итал. sonetto, от прованс. sonet – песенка) – стихотворение из 14 строк,

состоящее из двух четверостиший (катренов) и двух трехстиший (терцетов).

СОНЕТЫ ШЕКСПИРА

Всего их 154 и бо

́

льшая часть написана в 1592—1599 годах.

Впервые сонеты Шекспира были напечатаны в 1609 году,

очевидно, без ведома автора. Однако два сонета появилось в

печати ещё в 1599 году в пиратском сборнике «Страстный

пилигрим». Это сонеты 138 и 144.

Весь цикл сонетов распадается на отдельные тематические

группы:



Сонеты, посвящённые другу: 1—126

o

Воспевание друга: 1—26

o

Испытания дружбы: 27—99



Горечь разлуки: 27—32



Первое разочарование в друге: 33—42



Тоска и опасения: 43—55



Растущее отчуждение и меланхолия: 56—75



Соперничество и ревность к другим поэтам: 76—96



«Зима» разлуки: 97—99

o

Торжество возобновлённой дружбы: 100—126



Сонеты, посвящённые смуглой возлюбленной: 127—152



Заключение — радость и красота любви: 153—154

Продолжает оставаться вплоть до наших дней загадкой, несмотря на бесчисленные

исследования, самая знаменитая часть поэтического наследия Шекспира — его

сонеты. Современникам они казались «сладкими как сахар». Этого было достаточно,

чтобы разжечь жадность продавцов книг, и «книжный пират» по фамилии Джаггард

несколько сонетов отпечатал в своём воровском издании ложно

приписанного им Шекспиру «Страстного пилигрима» (1599). Другие

сонеты попадаются в некоторых других хищнических изданиях пьес

Шекспира. А в 1609г. «книжный пират» Торп достаёт полный

экземпляр вращавшихся в литературных кругах сонетов Шекспира и

издаёт их без разрешения автора.

Однако его ожидания нажиться не оправдались. Сонеты, видимо, не

понравились широкой публике, потому что следующее издание их

появилось только в 1640г. А затем их до такой степени забывают и

игнорируют, что такой добросовестный человек, как издатель

классического собрания сочинений Шекспира (1773) Стивенс, не

захотел их перепечатать. Он считал шекспировские сонеты

аффектированно педантическим и просто скучным вздором и позднее

выразился, что «самый строгий парламентский закон не мог бы даже

принудительным путём доставить читателей» этим сонетам. И их

действительно просто перестали читать или читали до такой степени

невнимательно, что некоторые издатели сочинений Шекспира заявляли, будто в

сонетах воспевается возлюбленная Шекспира, а один даже уверял, что королева

Елизавета I.

Только в конце XVIII века Мэлон обратил внимание на то, что в первых 126 сонетах

даже нет речи о женщине, а воспевается мужчина, и только в последних 26

появляется и женщина. С первых лет XIX века пренебрежение к сонетам заменяется

отношением противоположным, начало которому положил поэт Уильям Вордсворт.

Он восторженно отозвался о поэтическом значении сонетов, а кроме того, усмотрел в

них автобиографический отпечаток и считал, что «этим ключом отпирается сердце

поэта». С лёгкой руки Вордсворта интерес к сонетам становится заразительным.

Многие десятки исследователей с жаром отдаются заманчивой задаче заменить

недостаток фактических данных об интимной жизни Шекспира изучением этой

якобы летописи его сердечных переживаний. Но страстность интереса к сонетам

внесла в исследование их столько легковерия и тенденциозности, что до известной

степени вопрос о сонетах становится на одну доску с фантазиями Шекспира —

Бэконовского вопроса.

Из истории

Исследователи сонетов распадаются на два главных направления: одни всё в них

считают автобиографическим, другие, напротив того, видят в сонетах чисто

литературное упражнение в модном стиле, не отрицая, впрочем,

автобиографического значения некоторых подробностей. В основе

автобиографической теории лежит совершенно правильное наблюдение, что

сонеты — не простое собрание отдельных стихотворений. Каждый сонет заключает в

себе, конечно, нечто законченное, как цельное выражение одной какой-нибудь

мысли. Но если читать сонет за сонетом, то несомненно видно, что они составляют

ряд групп и что в пределах этих групп один сонет как бы является продолжением

другого.

Так, первые 26 сонетов убеждают какого-то молодого, знатного и очень красивого

юношу жениться, чтобы его красота не пропала и продолжала жить в его детях. Ряд

сонетов прославляет этого юношу за то, что он оказывает поэту просвещённое

покровительство, в другой группе идут горькие сетования на то, что другие поэты

завладели покровительством высокого патрона. В отсутствие поэта покровитель

завладел его возлюбленной, но он это ему прощает. Обращение к знатному юноше

заканчивается в 126-м сонете, после чего начинает фигурировать смуглая дама, с

чёрными как смоль волосами и чёрными глазами. Эта бездушная кокетка изменила

поэту и завлекла его друга. Но кто же такой вельможный юноша и кто бездушная

кокетка? Тут-то и начала работать фантазия исследователей и, перемешивая

достоверное с полнейшим произволом в буквальном толковании поэтического

символизма, дискредитировала значительнейшую часть автобиографической

теории.

Из новейших сочинений установление теснейшей связи между сонетами Шекспира и

сонетной литературой того времени блистательно проведено в самой авторитетной в

настоящее время биографии Шекспира, принадлежащей Сидни Ли (1898).

Сравнительное сопоставление сонетов Шекспира с сонетами других английских

сонетистов, особенно Даниэля, с полной очевидностью показало, что множество

мотивов, поэтических мыслей и сравнений Шекспир заимствовал у своих

предшественников с той же лёгкостью, с какой он заимствовал и сюжеты своих

драм. Правда, как и в драмах, он значительно углубил содержание своих

заимствований и придал им такой блеск, что занял первое место в ряду английских

сонетистов. Но, во всяком случае, об автобиографичности уже не может быть тут

речи. Всего характернее, конечно, что вся знаменитая «чёрная» дама, с её «чёрной»

изменой и проклятиями поэта по её адресу, целиком взята из сонетов известного

Филиппа Сидни, который в свою очередь взял её у сонетистов французских и

итальянских. Но, может быть, сильнее всяких учёных доводов против любовной

теории происхождения сонетов Шекспира говорит простое эстетическое чувство.

Как восторженно ни относиться к их художественным совершенствам, нельзя,

однако, отрицать, что эти произведения очень рассудочно отточенные и условные. И

вот думается: Шекспир, бессмертный певец любви и страсти во всех её видах, так

потрясающий зрителя и читателя изображением чужой любовной горячки, неужели

же он собственное глубокое горе выразил бы в таких холодных, придворно-

галантных формах? Отвергая автобиографичность мнимого романа шекспировских

сонетов, научно осторожная критика нимало, однако, не думает отвергать

автобиографичность некоторых отдельных черт их. Так, например, в той горечи, с

которой Шекспир говорит о пренебрежении к актёрскому званию, конечно,

сказалось личное чувство.

Промежуточный вывод:



Шекспира можно назвать в какой-то мере новатором в сонетной поэзии. Он

делает форму сонета более подвижной, необычной по сравнению с

классической итальянской. Шекспир часто нарушает плавное течение своих

мыслей, заставляя особенно внимательно читать заключительное двустишие,

в котором выражено или какое-то противоречие всему сказанному ранее,

призыв или главная мысль всего сонета.



В своих сонетах Шекспир развивает три основные темы, которые всегда

связаны между собой и которые будут всегда занимать человеческий ум:

время, любовь и творчество. Время у Шекспира представляет собой не только

конкретный отрезок существования, но и является силой, которая управляет

миром и бросает вызов всему живому.



Шекспир расширяет круг тем поэзии, вводит в нее образы из разных областей

жизни и тем самым обогащает традиционные формы стиха. С течением

времени поэзия Шекспира все более утрачивала условность и

искусственность, приближаясь к жизни, и мы особенно видим это в

метафорическом богатстве его сонетов

Шекспир как переводческая проблема

,

Совестно читать Шекспира в переводе

,

если кто хочет вполне понимать его

,

потому что как все великие поэты он

,

непереводим и непереводим

,

.

оттого что национален Вы непременно

-

.»

должны выучиться по английски

.

А

Грибоедов

.

Шекспир как переводческая проблема

Переводческая проблема существовала всегда. И не только в отношении Шекспира.

Вопрос, как переводить, чтобы донести всю прелесть и самобытность оригинала,

всегда мучил переводчиков. Ведь поэтический образ не может быть просто перенесен

из одного языка в другой. Он должен быть

осмыслен переводчиком, переведен так, чтобы стать понятным для читателя. У

каждого народа своя культура, свои языковые особенности, свое представление о

духовных ценностях. То, что можно переводить в одной стране, запрещено, или будет

казаться нарушением устоев в другой.

Напрашивается пример, упомянутый в книге Ю. Левина « Шекспир и русская

литература XIX века»:

«Традиционное почитание родителей в Китае, не позволяло передать сцену Гамлета

с королевой без изменений, ибо сын не мог разговаривать с матерью так грубо».

Очевидно, главная задача переводчика состоит в том, чтобы прочувствовать

оригинал, потому что, переводя любого автора, следует помнить, что не все его

мысли лежат на поверхности, что автор, как гениальный художник, спрятал все

самое сокровенное в глубине. Следование же буквализму, не художественной

точности, а именно буквализму, может привести к тому, что перевод не будет понят и

принят читателями, для них он не станет «своим». Читатель не найдет в нем хоть

какой-нибудь связи со своей культурой, ведь даже имя персонажа нередко несет на

себе смысловую нагрузку.

Также переводчик должен обладать великолепными знаниями своего языка, своей

культуры и традиций, чтобы перенести всю неповторимость и красоту оригинала в

тот мир, в котором живет он сам. Размышления Марии Голованивской в статье

«Художественный перевод или несвобода творчества», опубликованной в

литературном журнале «Новое литературное обозрение» очень интересны и близки

мне. Вот как она интересно пишет о том, что такое поэтический перевод текста:

«Поэтический перевод-это стихотворение, написанное о чем-то вроде таком же, как и

в оригинале. Но необязательно. Хорошие поэтические переводы не стихи, поскольку

не стихийны». Это совершенно верно: поэт-творец, вдохновляемый порывами своей

души, его стихи рождаются в сердце, они свободны, поэт может написать что угодно

как угодно, соблюдая лишь определенные стилистические и лингвистические

законы. Он может вылить на бумагу все, что твориться в этот момент у него в душе,

используя самые невероятные образы, сравнения и метафоры. При этом он мало

задумывается о том, что его

творения будут переводиться на другие языки, его не волнует, сколько переводчик

потратит сил для того, чтобы воссоздать что-то похожее

на своем родном языке. Поэт в какой-то мере эгоист. Но разве мы осуждаем его за

это? Каждый поэт прекрасен именно тем, что он самобытен и неповторим. А что же

переводчик? Кто он для автора: его раб, его соперник или все-таки его друг? М.

Голованивская

продолжает размышлять по этому поводу так: « Автор создает художественный

текст. Переводчик воссоздает его. Автор парит, он следует за вдохновением,

увлекающим и направляющим, если ничто другое не регламентирует его, то он

свободен настолько, насколько это вообще возможно, переводчик же идет за автором

и оригиналом, предопределяющим каждый его шаг, в идеале он должен полностью

слиться с автором, отказавшись от себя самого, что является пределом несвободы,

но как бы переводчик в жертвенном порыве не стремился к этому, он все равно

вольет свою вселенную, расположившуюся у него в голове, в текст и немножечко

вспорхнет, иначе зачать художественный текст

просто невозможно».

Действительно, переводчик добровольно отказывается от поэтической свободы, но,

читая оригинал и переводя его, он обязательно вложит

в него частицу своих чувств и переживаний. Да, он должен следовать за автором и

подчиняться ему, но ведь об одном и том же можно

сказать совершенно по- разному. И получается, что переводчик и автор на

определенном этапе стоят на одной ступени. А для того, чтобы переводчику попасть

на эту ступень, ему нужно прочувствовать дух подлинника, понять, что за чувства

испытывал создавший его, подняться к нему. М. Голованивская так определяет

задачи переводчика: « Переводчик думать об авторе обязан. Он работает для него.

Одна из задач переводчика - имплантировать «чужеродное» произведение в свою

культуру. При этом сохраняя верность автору».

Как же работают автор и переводчик? « Автор и переводчик восходят к тексту

различными путями. Автор синтезирует, автор творит художественное из

идеального, из того мира, который существует в его голове. Переводчик прежде

всего анализирует. Он анализирует оригинал для того, чтобы понять в нем все:

язык, мир автора, художественные особенности текста. Проанализировав, он

синтезирует новый текст, исходя из своего понимания и опираясь на текст

оригинала. Считалось и считается непременно важным проникнуться «Духом

Оригинала»».

Таким образом, получается, что переводчик проходит разные этапы понимания

оригинала и отношения к автору. На первом этапе оригинал превращается в

подстрочник, переводчик во всем полагается на автора, он связан идеями автора, его

лексическим набором образов. Потом происходит осмысление художественного

текста, более близкое знакомство с автором, выправление, формирование каких-то

определенных образов и - понимание. Как только переводчик уловит незримую нить,

которая свяжет мысли автора с мыслями переводчика, (это должно происходить как

озарение),- после этого наступает третий этап- переводчик становится с автором «на

ты», теперь он свободен в передаче идей, интонаций, образов.

Так кто же переводчик по отношению к автору? Мария Голованивская очень точно

дает ответ на этот вопрос:

« Переводчик в процессе работы проходит разные фазы отношения к автору. Он то

любит его, то ненавидит, страдая от бесконечного компромисса и неся на своих

плечах груз неразрешимых проблем. Переводчик - не раб, не соперник, а скорее

соратник, вечно воюющий против того, на чьей стороне он находится.»

Безусловно, переводчик долен обладать определенным мастерством при передачи

мыслей автора, чтобы из подстрочника создать настоящее произведение искусства.

Переводчик- художник и творец, иногда значение переводов столь велико, что они

начинают соперничать с оригиналом.

Работая с текстом автора, переводчик сталкивается со множеством трудностей.

Прежде всего, это язык Шекспира, образный и насыщенный метафорами, это

староанглийский язык, содержащий слова, которые уже вышли из употребления,

или видоизменились.

Можно определить особенности лирики Шекспира, осложняющие задачи

переводчиков:

1.

Удивительное богатство языка Шекспира, насчитывающее около 20 тысяч

лексических единиц;

2. Словотворчество Шекспира, который создавал неологизмы и широко их

использовал. Это было возможно, так как определенные языковые нормы еще

не были установлены. Например, в трагедии «King Lear», Шекспир образует

от глагола to have children ( иметь детей) причастие - to be childed; от

существительного smile( улыбка) он создает уменьшительное с помощью

тогда существовавшего суффикса let- smilet( улыбочка). Выражение a hill

kissing heaven( гора, целующая небо) становится причастием heaven-kissing -

небоцелующая.».

3. Полисемия ( то есть многозначность) языка Шекспира тоже создает

трудности в поиске подходящего эквивалента. В этом и заключается богатство

языка Шекспира - огромное количество значений и оттенков, в которых

Шекспир употребляет то или иное слово. Например, прилагательное «free»,

которое в современном английском имеет значения, близкие по смыслу -

свободный, вольный, независимый, у Шекспира встречается в значении

добровольный, откровенный, щедрый, здоровый, счастливый, благородный.

4. Следует отметить и метафоричность поэзии Шекспира. Особенно сонеты

насыщены метафорами, причем достаточно необычными. Например, в сонете

80 поэт сравнивает себя с ладьей ( saucy bark), в 143 с брошенным ребенком

( sets down her babe), в сонете 15 мир в котором живет поэт предстает в образе

подмостков театра ( this huge stage..

Таким образом, можно сделать определенное заключение о сложностях переводов

Шекспира и о переводческой проблеме в целом:

1. Переводческая проблема существовала всегда. Переводчик оказывается перед

проблемой столкновения двух различных культур, традиций, сознаний, не

учитывать которых он не может.

2. Задача переводчика – не буквально воспроизводить оригинал, а передать его

дух, настроение. Это не подстрочный перевод, а художественное произведение.

3. Задача переводчика усложняется – он становится соавтором и нередко и

соперником поэту.

4. Переводчик Шекспира сталкивается с определенными трудностями,

связанными во многом с эпохой, в которой творил великий поэт Возрождения: -

словотворчество Шекспира; - полисемия, использование различных смысловых

оттенков - насыщенность метафорами

Исходя из выявленных проблем, мы решили провести анализ сонетов Шекспира и

сравнить оригинал с переводом.

Сонет 66 Шекспира (сравнительно-сопоставительный анализ)

Зову я смерть. Мне видеть невтерпёж

Достоинство, что просит подаянья,

Над простотой глумящуюся ложь,

Ничтожество в роскошном одеянье,

И совершенству ложный приговор,

И девственность, поруганную грубо,

И неуместной почести позор,

И мощь в плену у немощи беззубой,

И прямоту, что глупостью слывет,

И глупость в маске мудреца, пророка,

И вдохновения зажатый рот,

И праведность на службе у порока.

Все мерзостно, что вижу я вокруг...

Но как тебя покинуть, милый друг?!

Перевод С. Маршака

Ни жить, ни видеть больше не могу:

Величье побирается под дверью,

И высота — у низости в долгу,

И верою командует безверье,

И почести бесчестью воздают,

И честь девичья пущена по кругу,

И перед правдой прав неправый суд,

И услуженье ставится в заслугу,

И свет доверья обратился в тьму,

И власть уста замкнула златоусту,

И доброта сама идет в тюрьму,

И ложь диктует истины искусству...

Не жить, не видеть, сжечь бы все мосты,

Да пропади всё пропадом! Но ты...

Перевод Н. Голя

Я смерть зову. Я до смерти устал

От гордости — жеманной приживалки,

От пустоты, занявшей пьедестал.

От вымученной веры из-под палки.

От срама орденов и галунов,

От девушек, что смолоду пропали,

От силы под пятою болтунов,

От мудрого величия в опале,

От простодушия исподтишка,

От человеколюбия без прока,

От знания в руках у дурака,

От красоты на стрёме у порока.

Устал — но как мне выпустить из рук

Ту жизнь, в которой остается друг?

Перевод М.Чайковского

Измучась всем, я умереть хочу.

Тоска смотреть, как мается бедняк,

И как шутя живётся богачу,

И доверять, и попадать впросак,

И наблюдать, как наглость лезет в свет,

И честь девичья катится ко дну,

И знать, что ходу совершенствам нет,

И видеть мощь у немощи в плену,

И вспоминать, что мысли замкнут рот,

И разум сносит глупости хулу,

И прямодушье простотой слывёт,

И доброта прислуживает злу.

Измучась всем, не стал бы жить и дня,

Да другу трудно будет без меня.

Перевод О.Румера

Устал я жить и умереть хочу,

Достоинство в отрепье видя рваном,

Ничтожество — одетое в парчу,

И Веру, оскорблённую обманом,

И Девственность, поруганную зло,

И почестей неправых омерзенье,

И Силу, что Коварство оплело,

И Совершенство в горьком униженье,

И Прямоту, что глупой прослыла,

И Глупость, проверяющую Знанье,

Я жизнью утомлён, и смерть — моя мечта.

Что вижу я кругом? Насмешками покрыта,

Проголодалась честь, в изгнанье правота,

Корысть — прославлена, неправда —

знаменита.

Где добродетели святая красота?

Пошла в распутный дом, ей нет иного сбыта!..

А сила где была последняя — и та

Среди слепой грозы параличом разбита.

Искусство сметено со сцены помелом,

Tired with all these, for restful death I cry,

As, to behold desert a beggar born,

And needy nothing trimm'd in jollity,

And purest faithunhappily forsworn,

And gilded honour shamefully misplaced,

And maiden virtue rudely strumpeted,

And right perfection wrongfully disgraced,

And strength by limping sway disabled,

And art made tongue-tied by authority,

And folly doctor-like controlling skill,

And simple truth miscall'd simplicity,

And captive good attending captain ill:

Tired with all these, from these would I be gone,

Save that, to die, I leave my love alone.

Дословный перевод:

Устав от всего этого, для спокойного смерти я

плачу,

Как, созерцать пустыню нищим родился,

И нуждающимся в весельем.

И позолоченная честь позорно неуместна,

И дева добродетели

И прямо совершенство неправомерно опозорила,

И силы хромой власти отключена,

А искусство сделал косноязычен властью,

И глупость врач-как контроль мастерство,

И простая истина,

И в плену хорошо идет капитан - зло:

Устав от всего этого, от них я бы ушел,

Сохранить, что умереть, я оставляю вам свою

любовь в одиночку

И робкое Добро в оковах Зла,

Искусство, присуждённое к молчанью.

Устал я жить и смерть зову скорбя.

Но на кого оставлю я тебя?!

Перевод А.Толстых

Безумье кафедрой владеет. Праздник адский!

Добро ограблено разбойнически злом,

На истину давно надет колпак дурацкий.

Хотел бы умереть, но друга моего

Мне в этом мире жаль оставить одного.

Перевод Б.Пастернака

Сонет 66 является одним из самых известных и необычных сонетов Шекспира.

В четырнадцати строках Шекспир сумел поместить весь реальный мир, с его

пороками, ложью и подлостью, которые всегда были неизменными спутниками и

соперниками добра, любви, честности. Сонет 66 - страстный монолог человека,

страдающего от безысходности, несовершенства и жестокости мира. По

выражению Аникста, этот сонет может являться своеобразным эпиграфом к

трагедии «Гамлет» - настолько схожи между ними интонации и настроения.

Сонет 66 отличается от всех других и совершенно особенным синтаксическим

строем. Он состоит всего из двух предложений, в которых перед нами предстает

вся жизнь шекспировского героя. Сонет написан от первого лица, что еще

больше усиливает трагическое настроение героя.

Обличая низость и бессердечие окружающего общества, автор гневно

перечисляет все его пороки и, потрясенный открывшейся перед его глазами

пропастью лицемерия, глупости и жестокости, зовет смерть.

Но, как справедливо заметил Белинский, все произведения Шекспира построены

«по вечному закону разума, вследствие которого любовь и свет есть естественная

атмосфера человека, в которой ему легко и свободно дышится даже под тяжким

гнетом судьбы».

Подтверждением этих слов является и окончание 66-го сонета, которое

возвращает герою сонета утраченное было мужество и свидетельствует о том, что

любовь — великая сила, способная вернуть человека к жизни.

Страх перед мыслью, что любимая останется одна в этом страшном мире,

останавливает поток горестных размышлений, и сонет разрешается в светлых

тонах.

Ни один из дореволюционных переводчиков не смог передать обличительный

пафос сонета, его огромную художественную силу. Переводы Гербеля, Кремлева и

даже М. Чайковского не донесли до русского читателя взволнованное дыхание

подлинника.

Так, в подлиннике десять строк начинаются с одного и того же союза «and», что

создает своеобразный напряженный ритм. Фонетически сонет богат ассонансами,

способствующими созданию энергичного ритма.

Выражение «tir'd with all these» является рамкой, в которую заключена

нарисованная в сонете картина жизни.

В переводе М. Чайковского, правда, те же десять строк начинаются с союза «раз»,

а окончания нескольких строк совпадают у оригинала и перевода по звучанию.

Однако фонетически перевод получился явно неудачным, в нем встречаются

далекие от оригинала и труднопроизносимые по-русски сочетания («ничтожество

ж в весельи), а в последних строках переводчик исказил смысл подлинника: в

оригинале автор остается жить, боясь покинуть любимую, в переводе он хотел бы

взять ее с собой в могилу.

Особенности и анализ переводов сонета.

Английский сонет, как известно, в отличие от итальянского, состоит из

трех четверостиший и заключительного двустишия, в котором как бы подводится

итог всему его содержанию. То же мы видим и в 66-м сонете Шекспира. Три его

четверостишия и в смысловом и в синтаксико-композиционном отношениях

составляют единое неразрывное целое. Заключительное же двустишие - и по

своей связи с предшествующим, и по своему эмоциональному тону - так

своеобразно и значительно, что передача его русскими переводчиками требует

особого рассмотрения.

Целостность первой, основной части, помимо всего прочего, отчетливо

проявляется в ее синтаксической структуре. Как мы уже говорили, часть эта

представляет собой одно большое предложение, в котором от одного слова

"видеть" зависят одиннадцать однородных, однотипно построенных дополнений.

Эта синтаксическая особенность сонета имеет своим следствием одно

существенное обстоятельство. Давно уже для различения сочинительной и

подчинительной связи А. М. Пешковский ввел понятия обратимости и

необратимости, то есть возможности частям словосочетания или предложения без

ущерба для смысла поменяться местами; характерным для сочинительной связи

Пешковский считает обратимость ее частей. Хотя идея Пешковского подвергалась

критике, но тем не менее и сейчас пользуются её характеристиками.

Эта особенность сочинительной конструкции сказалась на наших переводах

в том смысле, что в них порядок стихов не обязательно соответствует

оригиналу. Это может быть показано в следующей сопоставительной таблице:

Стихи

в оригинале 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14

Гербель 1 2 3 4 5 6 8 9 7 10 11 12 13 14

Червинский 1 2 3 4 5? ? 9 ? 9 10 ? 12 13 14

Чайковский 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14

Пастернак 1 2? 3? ? 5? 6 7 8 ? 10 11 12 13 14

Румер 1 2? 3? 4? 6 5 ? 7? 9 10 12 11 13 14

Маршак 1 2 4? 3 7 6 5 8 11 10 9 12? 13 14

Только зачин (стихи 1 и 2) и концовка (стихи 13 и 14) во всех переводах

совпадают с оригиналом. Что же касается остальных двенадцати стихов, то

порядок их следования более или менее заметно отклоняется от оригинала,

причем иногда содержание одного стиха в переводе объединяет содержание

нескольких стихов оригинала или вообще сильно видоизменяется по сравнению с

оригиналом (что отмечено у нас знаком "?"). Однако в силу отмеченной выше

обратимости это никакого существенного значения не имеет и на качестве

перевода не сказывается. Тот факт, что в переводе Чайковского порядок стихов

в точности соблюден, не делает его точнее и лучше, чем переводы Червинского

или Пастернака, допустивших в этом отношении значительные отклонения от

оригинала.

Стих 1 Стих 13

Гербель: В усталости моей... Всем этим утомлен...

Червинский: Тебя, о смерть, тебя... Усталый, льнул бы я...

Чайковский: Томимый этим... Я утомленный...

Румер: Я смерть зову... Когда б не ты...

Маршак: Зову я смерть... Все мерзостно, что вижу...

Иногда содержание повторяется хотя бы приблизительно (Гербель,

Чайковский), но иногда нет и этого, и связь между этими стихами потеряна

полностью (Червинский, Румер, Маршак).

Только в переводе Пастернака эта анафора сохранена: _Измучась всем_...

Точно так же невоспроизведенным во многих переводах оказалось и

содержание двустишия. Как это ни странно, но в большинстве случаев строки

эти прочитаны переводчиками в плане эгоистическом: _я бы умер, но не хочу

(не могу) остаться без тебя_ - то есть как раз обратное тому, что имел в

виду Шекспир.

У Гербеля: Я бредил бы могилой, когда бы не пришлось тогда

_проститься с милой_.

У Червинского: Льнул бы я к блаженному покою, когда бы смертный час

_не разлучал с тобою_.

У Чайковского совсем уже пошло: Я жаждал бы уйти, когда б

_тебя с собой мог унести_.

Не так откровенно, но все же маловыразительно звучит это у Румера и

Маршака.

У Румера: Когда б не ты, любовь моя, давно бы искал я отдыха под сенью

гроба (то есть: _ты меня примиряешь с жизнью_).

У Маршака: Но _как тебя покинуть_, милый друг.

Сначала в нескольких изданиях это было передано: "_Но жаль тебя

покинуть_...", однако в обеих редакциях это скорее означает: ..._как мне

быть без тебя_ (а не _тебе без меня_).

Правильное прочтение этих стихов дал Пастернак: "_Измучась всем, не

стал бы жить и дня, Да другу трудно будет без меня_", то есть акцент

перенесен именно на заботу о друге, на невозможность оставить его одного без

помощи, без поддержки.

Вывод:

Что дает сравнительный анализ нескольких переводов одного и того же

произведения?

Он, как нам кажется, дает возможность ответить на основной вопрос - чем

достигается качество, называемое точностью, или адекватностью, перевода, где

тот предел, перейдя через который перевод перестает быть верным подлиннику.

Переводчик в своем труде (особенно в переводе стихотворном) решает много

вопросов одновременно, причем не каждый изолированно, а в их совокупности и

взаимосвязи. Что же является основным?

1. Основным - пусть это трюизм - является верное прочтение текста,

понимая под верностью то смысловое его наполнение, которое имел в виду

автор.

2. Содержание художественного произведения - это не только то, что в

нем сказано, но и то, что не сказано, что только подразумевается, на что

намекает не только текст, но и подтекст

3. Содержание художественного произведения не исчерпывается также одной

его "материальной частью", то есть понятиями и суждениями, выраженными в

словах и предложениях. Содержание определяется и тоном высказывания -

торжественным, приподнятым, спокойным, задумчивым, ироническим,

разговорным.

Изменение тона приводит к изменению содержания, к иному

звучанию текста, то есть к неточности, к неадекватности.

4. Поскольку вне языкового выражения содержание существовать не может,

то не только характер языковых средств определяется содержанием, но и

наоборот - точность содержания определяется характером языковых средств.

Таким образом, переводчик всегда решает и ряд задач лингвистических. То, что

это решение может быть неодинаковым и как это влияет на содержание

произведения, было показано выше.

5. Так как воспроизвести абсолютно все особенности оригинала

невозможно, то речь может идти только об оправданности тех или иных

пропусков, добавлений, замен в каждом конкретном случае, то есть о

соответствии их содержанию как в материальном смысле, так и в смысле его

эмоционально-эстетического тона.

6. Однозначное решение всех этих задач - и каждой в отдельности и тем

более всех в их совокупности - невозможно. Вот почему разные переводы

возникают не только при разном прочтении произведения, но и при одинаковом

его прочтении (что мы видели на примере Червинского - Гербеля, Чайковского -

Румера и т. д.). Поэтому несколько переводов одного и того же произведения

не только возможны и допустимы, но и весьма желательны, - это позволяет

лучше и глубже познать произведение и дает вместе с тем чрезвычайно ценный

материал для решения многих проблем как теоретического, так и исторического

характера.

Практическая часть

В своей работе мы попытались сделать собственный перевод и обличить его в поэтическую

форму. На основе этой работы можно не только убедиться в красоте шекспировского слога,

но проникнуться чувствами в переживания поэта.

______________________

Всем этим утомлен я – перед покоем смерти плачу –

Как созерцать злой подачки – рождённым в нищете.

И в жизни Пустота безрадостный удел,,

Кто в вере праведной отказывался ныне

Теперь - позор в ней – позолоченный порок,

И оскверненная утраченная честь,

И справедливость в ней - насмешка злая,

И сила в ней беспомощно хромая,

Привязан властью в творчестве порыв,

Безумье-доктор - лечит каждый миг,

И простота в ней - истина святая,

В мучительном плену у капитана Зло:

Я утомлён. И в смерти веру сохраняя,

Ушел бы я, свою любовь и сердце оставляя.

Заключение

Мы добились нашей изначальной цели, сравнив и проанализировав сонеты

Шекспира через переводы русских писателей. Подводя итоги можно сказать, что

каждый из переводов имеет свою уникальную особенность, что предаёт им свежее

чувство, эмоциональную окраску и новое виденье проблемы. Чтобы в полной мере

понять и прочувствовать мысли поэта, проникнуться его переживаниями, сонеты

Шекспира следует читать в оригинале.